Быть телесными существами

Статья преподавателя соматики Анны Бегунской публикуется впервые в журнале «Эрос и Космос». Все иллюстрации автора.

***

«Наука соматология… рассматривает человеческий дух как явно воплощенный и человеческое тело как явно одухотворенное»¹ — писал философ Томас Ханна в одной из своих статей. Что же это за наука?

Соматика — термин, предложенный Ханной, который объединяет множество разных дисциплин; вероятно, мы можем даже говорить о соматиках, нежели о соматике. Как отмечает психолог и соматический терапевт Линда Хартли, «среди практикующих соматику мы находим широкий спектр взглядов на взаимоотношения между телом, разумом и духом; они не придерживаются какой-либо единой идеологии, за исключением, возможно, стремления избавить тело от восприятия его как чего-то низменного и несущественного, совершенно отдельного от разума и духа. Некоторые практикующие работают непосредственно с психоэмоциональными вопросами, в то время как другие этого не делают; многие работают в духовном контексте, но это не обязательно является неотъемлемой частью каждого соматического подхода»².

Марта Эдди в своей статье «Краткая история соматических практик и танца» выделила три основных области соматики: соматическую психологию, соматическую работу с телом и соматическое движение³. Все три объединены объектом исследования — сомой (греч. σῶμα).

Попытки сформулировать, что такое сома, могут повлечь за собой сложности, потому что в нашем языке нет эквивалента этому слову. Сам Ханна, предлагая термин «сома», обозначает его как «я, телесное существо»⁴. Сейчас же в большинстве источников мы можем встретить определение «тело, проживаемое изнутри», «тело, ощущаемое изнутри» — и оно, как мне кажется, само по себе уже указывает на раскол между телом и кем-то, кто в теле, владеет телом, иной раз тяготится телом, но при этом не оно или не совсем оно. В такой формулировке остается в тени то, что сома, «телоум — осознанное, разумное тело, не только тело, которое мы воспринимаем и познаем, но тело, которое воспринимает и познает»⁵. Соматические практики стремятся к преодолению этого раскола, а в большей перспективе — к преодолению взгляда на тело, на человека, как на что-то отдельное от других тел, других живых существ, природы, космоса.

Возможно ли преодолеть этот раскол раз и навсегда? Скорее — на мгновения. Может быть, соматические практики включают в себя исследование всего этого градиента: от тела-объекта, фиксированного, четко очерченного, к соме, разумной, текучей, пульсирующей, вплетенной в единую ткань всех существ и веществ.

«Я думаю, что очень трудно, если не невозможно, по-настоящему выйти за рамки картезианского наследия, если вы воспитаны на западном мировоззрении…  — говорит в одном из интервью Элени Стекопулос, поэтесса и исследовательница соматических практик. — У нас на Западе нет ци или праны. У нас есть иммунная система или, в лучшем случае, психонейроиммунология. Если мы придерживаемся неортодоксальных взглядов, мы говорим об энергии или, возможно, о тонком теле, дыхании или духе… В других культурах есть полностью развитые философии, которые понимают взаимосвязи целого или пути. Но на Западе мы всегда боремся с расколом, который запечатлелся в нашем мировоззрении, и наша нехватка языка отражает это»⁶.

Как мы видим, хотя сам термин «соматика» появился лишь в 1970-х, соматические практики не были чем-то принципиально новым. Их истоки — в древних целительских и шаманских практиках разных культур, йоге, медитации. На долгое время — по крайней мере, в западной картине мира — тело и сознание, тело и психика, тело и душа оказались разъединены как принципиально разные субстанции, и тело заняло подчиненное, униженное положение. В том же интервью Стекопулос мы находим следующий пассаж о различии западного и восточного мировоззрения: «В книге „Выразительность тела и различия греческой и китайской медицины“ Шигехиса Курияма пишет о том, как древние греки стремились выделить орган или аспект тела как вещь, отдельно от состояния, качества или выражения, в то время как у китайцев такой заботы не было. Свойства и органы определяют друг друга; нет никаких „частей“, отличных от состояния. Китайцы открыли меридианы и изобрели акупунктуру. Греки изобрели анатомию. Они начинали с одних и тех же знаний: о пагубных влияниях, которые проникают по каналам, о необходимости очищения и балансировки, о том, как воспринимать импульсы, о гармонии или дисгармонии внутренней системы. И все же они пошли в совершенно разных направлениях: китайцев, похоже, устраивает непрозрачность. Греки же стремятся к знанию… где „знание“ становится слишком похожим на разграничение, различение, изоляцию и обладание»⁷. Однако рубеж XIX и XX веков ознаменовался растущим на Западе интересом к телесному опыту и к восточным идеям: философским учениям, психо-духовным практикам, холистической медицине, боевым искусствам. Все это, в сочетании с современными западными знаниями в области анатомии, физиологии, психологии, приводило к индивидуальным исследованиям отдельных практикующих и к формированию новых методов. Так, Моше Фельденкрайз занимался дзюдо, Бонни Бейнбридж Коэн — йогой и тайцзицюань, на работу Линды Хартли большое влияние оказал буддизм, и так далее.

Международная Ассоциация обучения и терапии соматического движения ISMETA определяет целью соматических практик интеграцию тела и ума и улучшение функционирования человека посредством осознанного движения. Каждый метод тем или иным образом помогает человеку:

• повысить кинестетическую, интероцептивную и проприоцептивную чувствительность и координацию движения;
• приблизиться к восприятию тела и как объективного физического процесса, и как субъективного процесса живого сознания;
• распознавать привычные паттерны перцептивного, постурального и двигательного взаимодействия с окружающей средой и открывать новые возможности взаимодействия с ней;
• осознавать посредством движения биологические, психологические, социальные и экологические аспекты человеческого опыта⁸.

Для достижения этих целей терапевт/преподаватель задействует широкий спектр практик: статическое и динамическое прикосновение, движение, вербальное сопровождение, экспириентальную анатомию, образы. Все эти действия направлены на развитие переживания сомы, воплощенной самости.

Этой же цели служит бодиворк — соматическая работа с телом через прикосновение, в которой клиент может быть менее активно вовлечен, но тем не менее поддерживается внимание к внутренним процессам и присутствует интенция взращивания телесной осознанности. В этом смысле бодиворк отличается от других телесных практик прикосновения — массажа, остеопатии и так далее — которые такого намерения не имеют. Хотя и в том, и в другом случае присутствует задача улучшения функционирования и самочувствия клиента, однако тут мне видится уместным вспомнить слова соматического терапевта и преподавателя Корнелии Шмиц на одном из тренингов: «Правильная работа иммунной системы не всегда означает, что вы хорошо себя чувствуете, но всегда означает, что вы хорошо чувствуете себя». Это, как мне кажется, можно сказать о влиянии соматической работы в целом.

Отдельного внимания заслуживает соматическая психология. Почву для появления соматических практик подготовили, в числе прочего, труды таких исследователей, как Фрейд и Жане, Юнг и Райх, Лоуэн и Келеман. Вслед за ними появилось множество подходов телесной психотерапии в рамках гуманистической и трансперсональной психологии, изучающих взаимоотношения тела и психики и направленных на преодоление разрыва между телом, умом и духом.

Все же здесь важно провести некую черту. Телесная психотерапия рассматривает то, как психоэмоциональные проблемы человека, неосознанные и подавленные аспекты психики удерживаются телом и проявляются через него. В свою очередь, соматическая терапия не всегда и не в первую очередь фокусируется на выражении эмоций, и психологические проблемы могут не решаться непосредственно. Однако соматическая работа затрагивает глубокие эмоциональные и психологические процессы, и хотя разрешение психоэмоциональных проблем не является основным фокусом, изменения могут происходить на многих уровнях.

Не будем забывать и о том, что ранняя телесная психотерапия берет свое начало, по сути, в психиатрии XIX в. Традиционная телесная психотерапия Райха и Лоуэна основывалась на клиническом наблюдении, в котором тело представало объектом, и теории, которые разрабатывали исследователи на заре развития телесной психотерапии, основывались на видимой снаружи структуре тела, а не на переживаемом пациентами внутреннем опыте. Это приводило к разработке типологий, появлению техник и упражнений, направленных на избавление от «мышечной брони». Анализ типов личности, интерпретация, упражнения — все это, как правило, исходило извне, от терапевта, занимавшего экспертную позицию.

Соматическая психология стала мостиком между телесной психотерапией и соматикой. Более современные психотерапевтические подходы учитывают, что категоризация может оставлять слишком мало места для индивидуального соматического выражения отдельно взятого человека. Эти подходы, такие как метод Хакоми, БодиМайнд гештальт и другие, опираются на непосредственный внутренний опыт клиента, обращаются к телу как к основе для изучения этого опыта.

«У естественных наук в целом и у физиологии, психологии и медицины в частности нет веских оснований для того, чтобы считать то, что они утверждают, установленным фактом и здравой теорией, именно в той степени, в какой они намеренно или непреднамеренно игнорируют данные, полученные от первого лица. Избегать „феноменологических“ или „субъективных“ доказательств ненаучно. Отбрасывать такие данные как не относящиеся к делу и/или неважные безответственно»⁹, — пишет Ханна в одном из своих эссе. Однако данные такого рода не так легко исследовать, классифицировать, концептуализировать, как информацию, полученную в ходе «объективного» наблюдения, ведь опыт каждой сомы уникален.

Тем не менее, несмотря на эту сложность, соматика — как отдельные практики и как особый соматический взгляд, особый способ мышления — постепенно проникает и в уже упомянутую психотерапию, и в медицину, и в другие сферы человеческой деятельности, такие как — ожидаемо — современный танец или — менее очевидно — литературу, архитектуру, дизайн. Мне нравится здесь один из многих примеров, который приводит дизайнер Сильвия Сфлиджиотти, практикующая метод Фельденкрайза. В своей статье о влиянии соматики на сферу дизайна она рассказывает о курсах в Академии архитектуры в Швейцарии, где студенты практикуют определенное движение, чтобы развить телесную осознанность и тем самым подготовиться к проектированию объектов, которые окружают человека в повседневной жизни¹⁰.

Здесь мне важно вернуться к озвученному выше: соматика не только практика, которой мы занимаемся с преподавателем (или терапевтом, или самостоятельно) в какое-то определенное время, чтобы заботиться о своем физическом здоровье и психическом благополучии. Это действительно другой взгляд на вещи, определенный способ мышления, который не может не влиять на жизнь в целом, на повседневность, на отношения с окружающим миром.

Как соматика влияет на мою жизнь? («Что мне дадут эти занятия?», слышу я время от времени и всегда теряюсь, что ответить, ввиду того что для меня результат неизмерим). Первым, что подарила мне практика, было переживание смысла, полноты и осмысленности всего. «…Не требуется ни усилия, ни сознательного поиска, ни рациональной работы, чтобы раскрыть смысл жизни, ввиду того что смысл жизни не может, по природе вещей, быть раскрыт. Он не может быть „обнаружен“ как нечто отделенное от вас и утраченное, потому что смысл вашей жизни не „вовне“, не обособлен от вас: смысл жизни уже есть вы, живая сома. И невозможно искать что-то, чем вы уже являетесь в любом случае; вопрос, пожалуй, заключается в другом, в том, чтобы вы позволили себе быть. Фундаментальные проблемы человеческой жизни не являются даже в принципе доступными интеллектуальному усилию; они могут быть разрешены лишь соматическим просветлением… Это тот момент, когда уже не боишься обступающей со всех сторон есть-ности, а начинаешь открываться ей и любить за то, чем она является. Любить и принимать соматико-средовую вселенную, даже если она лишена какого-либо „конечного смысла“ — знак того, что ты перестаешь полагаться строго на сознательный ум как средство установления отношений со средой. Это признак того, что началось выскальзывание из ума и рискованное вхождение в целостное соматическое бытие, с тем чтобы вступить во взаимоотношения со средой»¹¹ — пишет Ханна в «Восстании тел», и эти слова указывают также на второй дар соматической практики, который я получила: опыт того, наверное, что в психологии и философии называется интерсубъективностью. Неким таинственным образом осознание себя как сомы закладывает основу для возможности быть глубоко вовлеченным во встречу с Другим — кем-либо, чем-либо — встречу и со-бытие.

В уже упомянутом «Восстании тел» Ханна говорит о новом сознании человечества, о «мутационном превращении в сбалансированные человеческие сомы»¹². Возможно, мы в самом начале этого превращения. Очень любопытно — каким он будет, этот новый соматический мир?

***

См. также:

Александра Вильвовская. Как мы думаем о теле. Краткий обзор четырёх парадигм телесности

Сергей Гуленкин. Обживая тело изнутри: о соматике, йоге и медитации